ЖИЗНЕОПИСАНИЕ СХИМОНАХА БОГОЛЕПА ЧЕРНОЯРСКОГО

     Почитание отрока схимонаха Боголепа уже давно существует на астраханской земле. В прошлом столетии в местной епархиальной печати о нём много писалось. В домах многих астраханцев имелись иконописные изображения его, но сейчас о нём мало кто помнит. Родился святой отрок 2 (15) мая 1647 года в городе Москве в день, когда праздновалось перенесение мощей святых благоверных князей Бориса и Глеба, и поэтому нарекли его в святом крещении Борисом. Родители его были из знатного дворянского рода Ушаковых. Отца звали Яков Лукич, а мать Екатерина. Людьми они были благочестивыми, неукоснительно соблюдали все обряды церковные, любили посещать храм Божий и поучаться словам Божественной Премудрости. Чадо их Борис с самого младенчества, будучи ещё в пелёнках, стал проявлять качества необыкновенные: в среду и пятницу он не касался груди матерней и когда слышал колокольный благовест, призывающий людей на Божественную службу, начинал беспокоиться и плакать. Родители его недоумевали, от чего плачет их сын, но однажды Гос подь вразумил их. В какой-то праздник, лишь только раздался Благовест к заутрене, маленький Борис начал сильно плакать. Родители собирались в храм и взяли с собой младенца. Борис тотчас же перестал плакать, а когда его принесли в храм, и он услышал церковные песнопения, увидел святые иконы и пламень свеч, играющий на святых ликах, лицо его озарилось светом неземной радости, он стал необыкновенно весел и постоянно улыбался своей матери.Так он спокойно и радостно пробыл у неё на руках до окончания Богослужения.

С этого времени родители его как только слышали Благовест церковный, так сразу брали младенца и несли его в церковь. До окончания службы Борис не принимал никакой пищи, как бы его не уговаривали, но лишь только отходила обедня, начинал кушать. Когда он стал подрастать, то и сам уже стал ходить в церковь. Рос он спокойным тихим мальчиком, далёким от детских забав и развлечений. Бывало, вынесет его нянька во двор, где играют его свер стники, а он её уже тянет за рукав - "Пойдём к Боженьке, пойдём." Идут он и по улице, по дороге много икон и крестов в часовеньках, всем мальчик кланяется, как его учили, до земли, старательно крестясь. А дойдут они до храма, так мальчик чуть не пляшет от радости. Всю службу стоит тихо, только на иконы смотрит и шепчет про себя наивную детскую молитву. Дома только и просит, чтобы рассказали ему про святых. Нянька обычно прядёт или вяжет и начинает ему рассказывать про то как Господь Иисус Христос по земле ходил, какие чудеса творил, про Божию Матерь, про апостолов и про святых людей. Вечером тоже - укладывает нянька Бориса спать - а он ей расскажи, да расскажи. Она рассказывает, думая, мальчика усыпить, да и сама засыпает. А мальчик тихонечко вылезет из кроватки, подойдёт к иконам, перед которыми теплится лампадка, и смотрит на образ: - Боженька, ты такой сильный, научи и меня как Тебе послужить. Постоит, постоит на коленочках и засыпает. Посреди ночи нянька проснётся, глядь в кроватку - нет мальчика, а он по д иконочками свернулся в клубочек и спит сладким сном. Душа младенца необы чайно сильно тянулась к Богу. Он радовался каждому посещению храма и тосковал, когда в церкви не было службы. Бывало в будний день зовёт он няньку в церковь, а она ему: -Чего идти-то, службы сегодня всё равно нет Он покрутится вокруг неё и успокоится на вид. Смотрит нянька -сидит он около печи и во что-то сам с собой играет. Забудет она о нём за рукоделием ненадолго, а через какое-то время смотрит - нет Бориса. Бежит по соседям, спрашивает про мальчика. Ей отвечают, что видели как он в церковь шёл. И верно, находит она его в храме. Стоит он перед иконами, молится. Так не раз бывало. Храм Божий был для Бориса как родной дом. В 1651 году когда Борису исполнилось 4 года, отца его Якова Лукича Ушакова по царскому указу назначили воеводою в пределы Казанской четверти в город Чёрный Яр, находящийся чуть ли не на самой южной окраине русского государства. Город этот стоял на берегу Волге, в 208 верстах к северу от Астрахани и 158 версах к югу от Царицына. Первое упоминание о нём восходит к царствованию Бориса Годун ова, когда знатный перс Орудж-бек-Байаты (Дон Хуан де Персей), описывая своё путешествие по Волге в 1600 году упоминает и Чёрный Яр. Черный Яр входил в систему волжских укрепленных городов (Самара,Саратов,Царицын), устроенных в то время для безопасности волжской торговли для беспрепятственного прохождения торговых караванов, которым постоянно угрожали воровские казачьи шайки. В смутное время 1605-1614 годов Чёрный Яр был сожжён и восстановлен в 1627 году после зверского истребления и разграбления воровскими казаками в этих местах царского речного каравана. В 1636году в результате обвала части речного берега у стен крепости город был перенесён по словам голштинского путешественника Адама Олеария на пол мили южнее. На этом месте и нашел Черный Яр новый его воевода Яков Ушаков.новый его воевода Яков Ушаков. Весной 1651 года воевода со своей семьёй отправился из Казани вниз по Волге с речным караваном. Чем дальше от Казани, тем безлюднее становились берега, меньше деревень. За Симбирском начались степи, огромные с редкими лесочками. То и дело попадались вдоль берега кочевники - ногаи, влекомые за своми табунами лошадей. Ближе к Царицыну встречались уже и калмыцкие разъезды. Эти дикие и безобразные на вид кочевники появились на берегах Волги недавно и вызывали наибольшее беспокойство у московских властей своими набегами и грабежами. Через два месяца пути путешественники приблизились к Чёрному Яру. Городок возвышался на высоком правом берегу Волги, окружённый восьмью башнями и крепким досчатым забором. Против каждого угла крепости неподалёку стояли на четырёх высоких столбах караульни, с которых стрельцы как из сторожек могли далеко обозревать окрестности. Место вокруг города представляло собой голые унылые степи, совершенно ровные и без единого кустарника. Из-за отсутствия влаги и постоянной угрозы cо сто роны степи черноярские жители не решались заниматься садоводством. Все эти первые впечатления у нового воеводы и у его семьи оставили не очень радостное чувство, cопряжённое с тревогой. Места эти, действительно, были совсем дикими. Казалось, Господь совсем отвратил свой взор от этой земли, и нужно просто чудо, чтобы она встрепенулась, ожила духовно, расцвела для новой богоугодной жизни. Внутри города находилось небольшое число неказистых домов, большинство из которых были полуземлянками. Из всех зданий выделялся лишь деревянный храм в честь Воскресения Христова, да воеводские палаты напротив его. Нелегко было маленькому Борису привыкать к новому месту. В его детской памяти оставалась многолюдная шумная Москва с многочисленными большими и красивыми храмами, а здесь маленькая деревянная церковь, которую и за Храм Божий трудно было принять. Но вскоре мальчик почувствовал, что и здесь есть Господь. В тёмной и на первый взгляд мрачной церкви, освящаемой по великой скудости лучинами и очень малым числом свечей, незримо обитал Дух Божий. От его ласкового прикосновения трепетала душа, лились слёзы, и на устах как пламя свечи теплилась молитва, та самая первая, которую мальчик выучил наизусть: "Отче наш, иже еси на небесех..." Господь, родной и близкий спустился с неба и пришёл к нему. Нет, небо, оно было рядом, а вот Москва, где раньше Господь жил в великолеп ных храмах, была так далеко, несколько месяцев езды. И Господь не поленился и пошёл вместе с Борисом в далёкий Чёрный Яр и поселился в этой маленькой церквушке. Мальчик верил, что Господь пошёл за ним и ради него - ведь он такой добрый. Немногим больше года продолжалась безмятежная жизнь младенца Бориса в Чёрном Яру. Вскоре в городе случилось великое несчастье, ставшее первой настоящей бедой в жизни Бориса. В 1652 году 25 июля в 3 часу по попущению Божию сделался в городе пожар. Начался он в доме местного священника Пафнутия - сгорел весь его дом с житницами, от них занялся дом воеводский с приказной избой, а затем запылал весь город. За несколько часов весь Чёрный Яр выгорел без остатка. Местным жителям удалось спасти лишь незначительную часть своего домашнего скарба. Всюду слышались плач, стоны, горестные восклицания. Малютку Бориса слуги воеводы успели быстро вынести из города, но он за это время нагляделся страшных сцен, сопровождавших пожар. За то короткое время, что он жил в Чёрном Яру Борис привязался к этому городу, ему было больно смотреть, как люди сидят на развалинах своих обгоревших домов, какое сильное горе написано на их лицах, как они плачут и просят помощи. Людское несчастье так тронуло сердце мальчика, что ему захотелось помочь всем этим несчастным, сделать их радостными и весёлыми. Они протягивали руки к воеводе, а мальчику казалось, что они обращаются к нему, просят о помощи его. Чей-то голос подсказывал ему, что всем этим страждующим может помочь только Господь, и мальчик горячо, по детски искренне стал просить Бога о помощи этим несчастным людям. Он готов был всю свою жизнь просить о милости для тех кто страдал, готов был пожертвовать всем что у него было. А что могло быть наиболее ценного у младенца как ни его жизнь. Борис готов был отдать свою жизнь Богу ради утешения всех страждующих. В том же году было прислано из Астрахани от воеводы боярина князя Михаила Петровича Пронского повеление выстроить вновь Чёрный Яр повыше с полверсты по тому же яру. Вместе с городом была построена и новая ц ерковь деревянная. По усердию воеводы Ушакова она поставлена больше прежней и о трёх приделах: центральный как и прежде был освящён в честь Воскресения Христова, а боковые в Честь Казанской Божией Матери и Святителя Николая Чудотворца. Воеводские палаты ставили опять напротив храма. Когда маленький Борис просыпался утром, солнце бросало свои лучи на позолоту крестов, и они играли радужными бликами, негласно воспевая славу Божию, переполняя счастьем сердце мальчика. Снова Господь посылал свой день, давая каждому возможность помолиться Ему и насладиться Его неизреченными милостями, посылаемые всякому сверх меры. Просто не всякий понимал это. А Борис видел и чувствовал эти великие милости. Как мало нужно каждому человеку - просто взглянуть на мир глазами младенца. Прошло два года. В 1654 году, когда Борису исполнилось уже семь лет, в Астрахани и в Чёрном Яру появилась на людях болезнь называемая "вредительная язва". От этой болезни занемог и отрок Борис, язва коснулась его правой ноги, и мальчик стал сильно хромать. Однако, Борис, несмотря на серьёзность своей болезни, не хотел пропускать службы Божией в храме. Родители предлагали ему позвать священника, чтобы тот послужил дома молебен, но мальчик непрестанно просился в храм. Наконец, отец его приказал слугам взять Бориса на руки и отнести в церковь. Но и здесь мальчик попросил опустить его на землю - первые несколько шагов он сделал, поддерживаемый под руки, а потом и от них отказался, пошёл сам. Собравшиеся черноярцы с изумлением смотрели на мальчика, хотя путь до храма был невелик, но при такой сильной болезни он шёл сам, с великим трудом, пересиливая боль, которая была видна на его лице. У всех было такое чувство, что Борис не сам шёл, а его несли неведомые руки, так что ножки мальчика еле касались земли. Н а пороге храма лицо Бориса озарилось такой неизреченной радостью, что он просто не вошёл, а влетел в церковь и здесь ни мало не затрудняясь простоял всю службу. Каждый праздник и воскресный день мальчик шёл в церковь, не пропуская ни единой службы, как-будто он и не был болен. Хотя обычно, сойдя с кровати, он с трудом мог сделать два-три шага и не упасть. Родители скорбели о своём сыне, постоянно молили Бога об его исцелении и в то же время употребляли все меры к уврачеванию ноги. Мальчик утешал их, просил не плакать и сам постоянно пребывал в молитве к Богу, находя только в ней себе утешение. Однажды во время молитвы он увидел светоносного юношу нёсшего что-то на руках. Голос, обращённый к Борису возвестил ему: "Это дар Божий за твоё терпение, прими его." Юноша в это время открыл то, что у него было в руках, и это оказалось длинное сияющее многоразличными цветами и издающее удивительное благоухание одеяние, очень похожее на одеяние юноши. Только посреди него стоял крест Господень, с которого Христос п ростирал руки свои к Борису, и казалось говорил: "Иди ко Мне, ты Мой". Это видение очень обрадовало Бориса, ему казалось, что вскоре должно произойти событие, которое полностью изменит его жизнь. В скором времени болезнь мальчика стала ослабевать, и к великой радости его родителей, совсем прошла, не оставив от себя и следа. Бориса же это опечалило. Он начинал понимать, что болезнь, несмотря на все страдания и боль, исходящие от неё, приносит для него великое утешение. Мальчик даже стал просить Господа, чтобы Он вернул ему болезнь. Действительно, не прошло много времени, как на лице Бориса появилась язва, которую в народе называли "чечуй". От этой болезни образовалась сильная опухоль на губах. Мальчик сильно страдал от этой новой своей болезни, но душа его радовалась. В это время в воеводских палатах появляется какой-то странник - инок. Он сказал воеводе, что хочет преподать благословение его дому, а также, что, слыша о болезни воеводского сына, пришёл посетить его и утешить в скорби. Воевода согласился и повёл монаха к мальчику. В первый момент, когда Борис увидел вошедшего инока, он изумился. Он увидел не просто монаха, а ангела, того самого светоносного юношу, принёсшего ему удивительное одеяние, и это одеяние сейчас было на иноке. Не чёрная, ветхая и пыльная от дороги ряска и мантия, а та блистающая неземными цветами, благоухающая райскими ароматами одежда, и посреди неё на груди крест Господень. Инок оказался не просто монахом, а схимником. Он уже долгое время жил уединённо в своей келии в лесу, не видя людей и предаваясь только молитве. Как однажды на бдении он услышал глас: "Оставь свою келию и иди в город Чёрный Яр, там найдёшь отрока Бориса и послужишь ему." Старец был изумлён - он не знал даже, где находится этот неведомый ему Чёрный Яр и как туда добираться, но он не мог не послушаться воли Божией. Он быстро собрался и отправился в путь - дорогу ему указывал сам Господь. Не зная почему, но старец чувствовал куда ему надо идти, и таким образом он добрался до Чёрного Яра. Увидев схимника Борис пожелал принять иноческий сан, познав, что именно монашество является тем даром Божиим, который ниспосылался ему. Но родители мальчика испугались этого и не желали слышать об его пострижении. Ведь Борис был их единственным сыном, их наследником, продолжением их рода. Даже его болезнь не могла вразумить их - они надеялись на его выздоровление как после первой болезни. А монашество - это же прижизненный гроб. Воевода прогнал монаха из города, но тот не ушёл далеко. Он нашёл для себя яму, в которой и поселился. Рыскавшие по степи татары видели по ночам над его пещерой огненный столб, а приблизиться не могли, стая волков охраняла от непрошенных гостей жилище старца. Борис же не переставал умолять родителей о монашеском постриге, несмотря на их неприклонность. В это время болезнь мальчика стала усиливаться до крайности. Это радовало Бориса, и как говорит предание: "той же отрок аще в велицей бяще болезни в таковом возрасте, но обаче великодушно терпяще согревающу бо его сердце Духу С вятому великим вожделением како бы отрещися мира сего и облещися во иночество". Родители же видя как болезнь усиливается беспрестанно плакали над его кроватью. Лекари, которых нанимал воевода Яков Лукич ничего не могли сделать и говорили, что мальчику ни что уже не поможет, и что он скоро умрёт. Борис же слыша это, стал ещё сильнее упрашивать родителей благословить его на монашеский постриг. Он убеждал их, что только он облечётся в иноческое одеяние, так тотчас и исцелится от своей болезни. Видя, что сделать больше ничего нельзя, родители согласились на постриг сына, но тут же стали недоумевать - как возможно будет ему постричься, и кто постригёт его, ведь кроме монаха это невозможно сделать никому. Монастыри же все далеко, а странника-инока они прогнали. В это время в ворота воеводского дома начали стучать, и когда открыли, увидели, что это монах-странник. Все недоумевали, каким образом он очутился здесь в это время, и как он вошёл в город - ведь ворота были закрыты, и стража никого не видела. Все признал и это за чудо Божие. Борис, видя старца, тут же пожелал облачиться в иноческий сан. Но родители стали говорить ему, что постриг невозможно совершить немедленно, так как необходимо сшить монашеское одеяние. Старец же, державший в руках какой-то свёрток, развернул его, и там оказалось одеяние схимника, всё что необходимо, и как раз по размеру мальчика. Увидев новое чудо, родители Бориса наконец-то осознали, что постриг для их сына была не какая-то прихоть его, а на то была воля Божия, и Господь неизреченными путями своими всё направлял к этому. Принять постриг Борис пожелал в храме, и, не смотря на болезнь, он встал и снова сам пошёл в церковь. Казалось, с каждым шагом, приближавшим его к храму, болезнь всё более оставляла отрока. В храме Воскресения Христова при большом стечении черноярских жителей странник-монах постриг мальчика в великую схиму и нарёк ему новое имя - БОГОЛЕП, что значит украшенный Богом. Необычайная радость объяла всех, находившихся в церкви. Казалось, незначительный деревянный храм раздался во все стороны и стал необычайно светел. Всё вокруг наполнилось благоуханием и пение удивительное, неземное тихо и ласково стало наполнять каждое сердце. Отрок Боголеп, облачённый в схимнические одеяния, стоял у амвона и сиял, будто вбирал в себя все потоки света, лившиеся из окон. Лицо его, обезображенное до этого язвами, очистилось, и стало таким умилительно прекрасным, точно ангельским. Действительно, у всех на глазах отрок преобразился и превратился в ангела готового вот-вот взлететь и унестись на небо, к престолу Божию. Только ч то-то ещё очень важное удерживало его здесь на земле. После пострига болезнь, действительно, совершенно оставила его. Три дня отрок схимонах провёл в алтаре храма Воскресения Христова. Стоя на коленях перед престолом, он усиленно о чём-то молил Господа и был не по детски серьёзен и строг. Через три дня он вышел из алтаря и родители, ждавшие долгое время, бросились к нему, чтобы обнять его, но он отстранился от них: "Я теперь не ваш, а Божий", - после чего он перекрестил их и сказал: "Господь укрепит вас, и вы не будете сильно скорбеть, у вас ещё будут дети кроме меня и вы утешитесь". Выйдя из храма, он перекрестил город на все четыре стороны и сказал собравшимся жителям: "Господь меня поставил вашим заступником, всё что не попросите у Господа через меня, вам будет. Я отныне хранитель вашего града". После этих слов лицо отрока схимонаха стало бледнеть, покрылось испариной, и он упал на землю без сознания. Его охватила сильная лихорадка, называемая в народе "огневицей". Проболев день и не приходя в сознание, отрок схимонах Боголеп скончался - 10 августа 1654 года, семи лет от роду. Родители его сильно скорбели о нём телесно, но душа их радовалась. Они понимали, что Господь одарил великой милостью их сына - перед кончиной он принял ангельский чин - великую схиму. К тому же и последние слова схимонаха Боголепа не выходили у них из памяти, они верили им. Со временем эти слова исполнились, Бог послал им ещё много детей кроме Бориса. А пока, пребывая ещё в Чёрном Яру, они велели погрести их сына не на кладбище, а возле церкви, с левой её стороны, чтобы каждый день видеть его могилку из своих окон. Так закончилась земная жизнь отрока схимонаха Боголепа, но с ней не закончилась духовная его связь с городом Чёрным Яром. Черноярские жители помнили слова Боголепа, что он будет их вечным предстателем пред Престолом Божиим, и это предсказание, действительно, вскоре стало сбываться. В 1670 году разбойник и противник Божий казацкий атаман Степан Разин поднял бунт на Волге. Под городом Чёрный Яр, благодаря измене многих стрельцов, он сумел одолеть царское войско. Сдался атаману и город Чёрный Яр. Не пощадил Разин черноярского воеводу - он и многие служилые люди, не желавшие подчиняться разбойнику, были по его приказу замучены. От этой то измены черноярской и началась разбойничья слава разинцев, но здесь же, под Чёрным Яром, она и закончилась. В 1671 году уже после казни Разина атаманом над бунтовщиками стал Фёдор Шелудяк. Потерпев сокрушительное поражение под Самарой, Шелудяк отчаянно бежал к Астрахани, видя только в её стенах своё спасение. По дороге разбежалось всё его войско, и он насильно забр ал с собой в Астрахань всех черноярских жителей, надеясь ими укрепить астраханский гарнизон. Из Москвы же шёл за ним следом с царским войском воевода боярин Иван Богданович Милославский. По прибытии в Астрахань, Шелудяк стал раскаиваться, что не сжёг города Чёрного Яра, опасаясь того, чтобы московские войска не сделали из него для себя хорошее укрепление. Поэтому послал он из Астрахани оставшихся верными бунтовщикам татар с приказанием: совершенно разорить и сжечь город. Когда татары приблизились к Чёрному Яру, то увидели, что городские ворота все заперты, а город будто приготовлен к обороне. Чёрный Яр казался совершенно пустынным, только на городской стене они увидели молодого отрока в монашеском одеянии. Он ходил по стене, будто проверял невидимых ратников и с запрещением говорил татарам: "Уходите, окаянные отсюда, не сможете вы сотворить этому городу зла, потому что Господь, Бог мой, поставил меня стражем месту сему". Татары не испугались этого запрещения и приготовились к штурму города, только они приб лизились к стенам его, как были поражены внезапной слепотой. В ужасе они стали кричать и звать друг друга на помощь, а когда поняли, что ослепли они все, то повернули своих коней вспять и понеслись прочь от города. Через две версты глаза их открылись и они снова стали видеть, как прежде. Изумленные этим необыкновенным случаем татары не решились больше приступать к Чёрному Яру. Возвратившись в Астрахань, они рассказали Шелудяку о происшедшем с ними, объявив, что город охраняет Божья сила в виде юного отрока - монаха. Шелудяк не поверил их рассказам и сильно разозлился, думая, что татары его специально обманыают, желая передаться царскому воеводе. Тогда он посылает в Чёрный Яр самых верных и преданных ему донских казаков, отдав им такое же приказание - разорить и сжечь город. Казаки, приблизившись к Чёрному Яру, увидели тоже самое - приготовленную к обороне крепость и молодого инока, ходящего по стенам. Бросились они на штурм и тут же ослепли. Мгновенно в памяти у казаков всплыло рассказанное татарами, и они понеслись прочь от города, вспомнив и о Боге, и о Божьей Матери, и о святых угодниках. Долго они просили у Бога прощения, пока зрение к ним не вернулось. В Астрахани они всё рассказали атаману. Шелудяк тогда понял, что неспроста всё это - Господь отвернулся от мятежников, и не будет им Божьей помощи в их злодейском деле. Поняли это и астраханцы. А черноярские жители, насильно уведённые Шелудяком в Астрахань, узнав о случившимся, возрадовались и прославили Бога и своего заступника - отрока схимонаха Боголепа. Черноярцы верили, что по его святым молитвам Господь сохранит их град, а вскоре поможет и им вернуться домой. Тем временем воевода Милославский вступил с войском в Чёрный Яр. Нашёл он город совершенно пустым, так что не было в нём ни одного человека. Когда воины вошли в храм, то увидели перед образом Воскресения Христова горящую свечу и открытые двери с левой стороны, там где был погребён отрок схимонах Боголеп. Все сильно удивились этому. После освобождения Чёрного Яра, Астрахань добровольно сдалась воеводе Милославскому. Астраханцы после чудесных событий в Чёрном Яру не хотели больше поддерживать противников Божиих, с которыми воевал Сам Господь через угодника Своего, отрока схимонаха Боголепа. Так без кровопролития, по милости Божией завершился страшный разинский бунт. Следующий раз отрок схимонах Боголеп сохранил свой город от беды в 1689 году. В это время царствовали на Руси цари Иоанн и Пётр Алексеевичи, а над ними за их малолетством была регентом (опекуном) сестра их Софья Алексеевна. Ближний боярин князь Василий Васильевич Галицын был отправлен царевной воевать в Крым, а в отместку кубанские татары, подданные крымского хана, набросились на русские земли, оставшиеся без охраны сильного войска. Одним из первых на их пути оказался Чёрный Яр, имеющий очень маленький гарнизон. Предвкушая лёгкую победу, татары со всей своей силой изготовились на приступ. Вдруг на поле против себя они увидели молодого отрока в монашеском одеянии, подъехавшего к ним на белом коне. Он, называя себя стражем и хранителем города, посланным от Бога, с запрещением говорил, что бы они не причиняли городу никакого зла: "Если дерзнёте на град сей, то злою смертью погибнете". На татар от этого напал великий страх, и они повернули вспять, оставив всякие замыслы о войне. После столь дивной помощи жители Чёрного Яра решили возблагодарить своего заступника отрока схимонаха Боголепа устройством на его могиле особой часовни. Здесь ему стали служить панихиды по желанию горожан. А вскоре произошло ещё одно замечательное событие, прославившее нового угодника не только в черноярских приделах, но и по всей астраханской земле. В 1695 году при астраханском митрополите Савватии служил в Астрахани в храме Рождества Пресвятой Богородицы священник Иоанн. Был он искусстным иконописцем. Долгое время он страдал от глазной болезни и вот, однажды ночью, он видит такой сон: явился ему молодой благообразный отрок в схимническом одеянии и приказал написать свой образ на доске. Образ этот он велел отвезти в город Чёрный Яр и поставить в особо построенной возле храма часовне. За это благое дело отрок схимонах обещал священнику исцеление. Иоанн, проснувшись, долго изумлялся дивному видению и решился незамедлительно приступить к делу. Лишь только он начал левкасить доску, как тотчас же почувствовал облегчение от своей болезни. Болезнь вскоре совершенно прошла, но, выздоровев, Иоанн по нерадению прекратил работу. Через год он снова заболел прежней болезнью, и ещё сильнее чем раньше. Начал он раскаиваться в своём нерадении, сознавая, что болезнь к нему вернулась из-за того, что не выполнил он повеление дивного отрока схимонаха. Этой же но чью представилось ему новое видение. Тот же отрок явился ему, говоря: "Как меня видишь, так и напиши, если же этого не сделаешь - будешь страдать ещё хуже прежнего." На другой день священник Иоанн пошёл к митрополиту Савватию и рассказал ему обо всём случившимся с ним. После этого он просил владыку дать ему благословение написать образ дважды явившегося отрока Боголепа и отвезти этот образ в Чёрный Яр. Митрополит Савватий, зная отца Иоанна с хорошей стороны за его благочестивую жизнь и примерное служение, благословил его, нимало не усомнившись в его рассказе. Иоанн, приступив к написанию иконы, снова почувствовал себя совершенно здоровым от своей болезни. Окончив работу, он принёс образ митрополиту Савватию, который благословил Иоанна отправиться в Чёрный Яр и поставить эту икону в часовне, на гробнице схимонаха Боголепа. Иоанн исполнил это повеление к великой радости черноярцев, обретших для себя образ горячо ими почитаемого угодника Божия. Икону схимонаха Боголепа положили на гробницу, над отверсти ем, через которое можно было видеть сам гробик отрока. Сверху образ покрыли пеленою, которую открывали только во время служения паннихид. После кончины блаженного митрополита Савватия в 1696 году приемник его, митрополит Сампсон, много слыша о дивных чудесах отрока схимонаха Боголепа, пожелал и в астраханских храмах иметь иконописное изображение этого святого угодника. Для чего образ, написанный отцом Иоанном, с великим благоговением взяли из часовни и привезли в Астрахань, здесь с него было сделано несколько списков. После этого образ снова вернули в город Чёрный Яр. Благодатная же помощь, оказываемая черноярским жителям и самому городу Чёрному Яру по молитвам отрока схимонаха Боголепа, не оскудевала. В Чёрном Яру в описываемые времена жил малороссиянин Герасим, глухонемой от рождения. Пришлось ему однажды за малолюдством в городе нести ночную стражу на городской башне, называемой Кликуша. Посреди ночи вдруг заблестал вокруг башни свет, и предстал перед Герасимом отрок "светлозрачен" в образе монаха. Герасим содрогнулся и сотворил на себе крестное знамение. Явившийся же ему отрок не исчез, но, подойдя к нему, сказал: "Не бойся и приклони голову твою." Герасим послушно наклонил голову и отрок поставил ему в уши две зажжённые свечи, а сам тотчас же сделался невидим. Герасим, подняв голову, вдруг нашёл, что слышит и может разговаривать. Утром жители Чёрного Яра удивились тому, что глухонемой от рождения вдруг заговорил и стал хорошо слышать. Но более всего они удивились его рассказу, по которому поняли, что исцелил Герасима отрок схимонах Боголеп. Все прославили Б ога и Его святого угодника. Вскоре святой отрок снова спас город Чёрный Яр от нападения кочевников и полной его гибели. Страшным событиям предшествовали грозные небесные знамения, предупреждавшие жителей города о надвигавшейся опасности. 1 апреля 1711 года человек двадцать черноярских жителей ночью недалеко от города ловили на Волге рыбу. В 7 часов ночи увидели они над городом свет, подобный пламени, из которого исходили огненные искры. Несколько часов этот пламень колебался то в одну, то в другую сторону, вверх и вниз. Ловцы думали, что горит сам город, и поспешили в него, но никакого пожара в городе не было. Рассказали они об увиденном воеводе, священникам и всем жителям города, чем привели всех в сильное смущение. У всех на устах был один вопрос: "Что же это означает?" Одно было ясно - что-то недоброе грозило городу и его жителям. Тогда они все: и воевода, и священники, и все черноярцы - и стар, и млад - собрались в церкви Воскресения Христова для совершения молебного пения Господу, прося Его отвратить свой гнев и помилов ать город и его жителей от неведомой напасти. Спустя немногим меньше месяца, 25 апреля этого года, одной расслабленной на ноги женщине, убогой вдове по имени Ирина, было видение. Ночью, когда она стала засыпать, явился ей молодой светлозрачный юноша в монашеском одеянии. Этот юноша спросил её: "Спишь ли, Ирина?" Женщина, оцепенев от страха, ничего не отвечала. Явившийся отрок спросил её второй раз и третий, после чего сказал: "Иди и поведай воеводе, священникам и всем жителям города, что на город сей и на людей, живущих в нём, за преумножившиеся их беззакония и грехи насылается гнев Божий - идут с северной стороны татары, чтобы взять город, и они уже близко", - сказав это, отрок схимонах велел ей,- "пусть все жители соберутся в церковь, покаются и совершат в ней молебное пение, со смирением и слезами вознесут свои молитвы Господу о заступлении и помиловании, если же они не исполнят этого и не покаются, то татары разорят весь город и одних возьмут в плен, а других перебьют. Польётся тогда сильно кровь христ ианская". Когда отрок, сказав это, исчез, Ирина приподнялась на постели, помолилась Богу и долго сидела в раздумье - что ей делать? Пойти она не могла - ноги её давно не ходили. Да и само видение её сильно смущало. От Бога ли оно? Наконец, она решила оставить всё как есть и легла спать. Видение снова повторилось в ту же ночь, и опять Ирина была в страхе и сомнении, но идти она не решалась. Она не сомкнула больше глаз, но в эту ночь уже ничего не увидела. Последующие три дня тоже было спокойно, и Ирина решила, что всё это ей приснилось. На четвёртую ночь явился ей отрок-схимонах не в сонном видении, а наяву, и приказал ей с большой строгостью исполнить то, что он говорил ей прежде. К этому он прибавил, чтобы жители держали в городе постоянную стражу и не выходили за его стены: "Если ты не расскажешь, - говорил он ей,-то сильно пострадаешь от этого. Я же от вас отойду и не смогу жить у вас в городе." Тотчас после этого видения Ирина встала с постели и начала ходить. Еле дождавшись утра, она поспешила пойти к воеводе и рассказала ему о виденном. Рассказала она и священникам, и всем жителям города, которые пришли от этого в сильный страх. Все собрались в церкви и стали служить молебен Всемогущему Богу и Господу нашему, Иисусу Христу, и Пречистой Матери Его, Приснодеве Марии, и угодникам Божиим. Все, преклонив колени, молились со слезами: "О! Владыка Вседержителю, Господи Иисусе Христе, виждь смирение наше и призри милосердным Своим оком на люди Своя, иже Твоей десницею сотворени суть и кровью Твоею искуплени от работы дьявола, прости нам содеянное нами согрешение и не помяни наших беззаконий, яко милосерд еси Ты, Бог наш, разве Тебе иного не имамы, внуши глас молитвы нашея в час сей и отврати Свой гнев праведный, обрати лице Свое на нечестивые варвары и даруй нам на оные супостаты победу и одоление, молитвами Пречистыя Своея Матери и всех святых Твоих, благоугодивших от века. Аминь." После этого всеобщего моления жителей черноярских, Господь помиловал их по молитвам преподобного схимонаха Боголепа и отвёл от них грозящую им погибель. Как выяснилось позже, кубанские татары накануне этих событий пленили одного черноярского жителя и начали сильно пытать его, так что повредили жилы у его ног. Они усиленно допытывались, с какой стороны им легче напасть на Чёрный Яр. Не выдержав мучений, несчастный объявил своим мучителям, что легче всего напасть с северной стороны - там их никто ждать не будет. В беспамятстве он указал также где хранится оружие и заявил, что прежде всего надо напасть на воеводский дом, а взяв его, не трудно будет овладеть и всем городом. Уверенные в своей победе татары во множестве своего войска, подступили к городу. Это случилось в ночь на 30 апреля 1711 года, сразу же после молебна, отслуженного черноярцами в Воскресенском храме. Татары приставили лестницы к северной городской стене и взошли по ним так тихо, что страже послышался только какой-то шум, пронесшийся чере з стену. Ночь была тёмная и ворвавшиеся в город, невидимые стражей, стали бегать по его улицам. Внезапно татары увидели сильный свет над храмом Воскресения Христова и с дикими криками, как-будто они уже овладели городом, устремились на него. Часть татар направилась к храму, а часть к дому воеводы - Михаила Ивановича Бакунина. Воевода вместе со своими людьми затворился в доме и мужественно оборонялся. Татары же стали бегать вокруг дома, стараясь проникнуть в него. Они начали стрелять в него огненными стрелами, пытаясь поджечь, но безрезультатно. Пытались поджечь они и сам город, но и здесь у них ничего не получалось. Какая-то невидимая сила постоянно мешала им и татары совершенно ничего не могли сделать. Та часть из их воинства, что устремилась к храму на свет, нашла около церкви стоящего молодого отрока в монашеском одеянии. Он повелел им немедленно уходить из города, иначе все они будут истреблены. Татары же начали стрелять в храм и в самого отрока огненными стрелами и тут сильный свет, исходивший от церк ви, стал поражать их внезапною слепотою. Они в ужасе стали бегать по городу, вселяя панику в остальных своих соплеменников. В это время кто-то ударил в набатный колокол и большая часть жителей города проснулась. Люди похватали какое им попалось под руку оружие и бросились к воеводскому дому, где шло основное сражение. Тут ночная темнота сыграла злую шутку с татарами - они, не различая жителей города от своих, пропустили черноярцев к воеводскому дому. Горожане, собравшись вместе, окружили татар и стали биться с ними. Священники же, старики, женщины и дети, не принимавшие участие в битве, собрались все в храме и молились Богу, прося Его со слезами о помиловании. В это время Господь отнял силы у кочевников и они обратились в бегство. Бросая оружие, снаряжение и верёвки, которыми они собирались вязать черноярцев, татары побежали обратно к своим лестницам. Воодушевлённые победой горожане гнались за ними, многих побив и многих взяв в плен. Даже уже вырвавшись из города, татары стремительно, со стонами бежа ли от него, перегоняя друг друга. Бежали они так версты с три, гонимые какой-то невидимой силой. В эту ночь, когда татары напали на город, из Царицына, вниз по Волге плыли двадцать человек солдат. Приблизившись к Чёрному Яру на одну версту и не приставая к берегу, они бросили в воду котву(якорь). После чего они легли спать, поставив одного на стражу. Ночью дозорный услышал со стороны города сильные вопли татар, стрельбу и звук от оружия. Он взглянул на город и увидел над ним свет, изходивший будто от множества зажжённых свечей. Солдат содрогнулся и разбудил своих товарищей. Все встали и стали смотреть на город, над которым сиял свет. Вдруг столп света сдвинулся с места и пошёл к северу, куда переместился шум и вопли татар. Слышно было, как татары бежали из города, а столп света следовал за ними, будто прогоняя их. На другой день татары снова ополчились и с великим криком поскакали к городским стенам. Видимо они желали навести страх на горожан, но черноярцы дали им такой отпор, что нападавшие больше не решались атаковать и ушли в свои становища. Впоследствии русские пленники, возвратившиеся из татарской неволи рассказывали, что когда татары вернулись домой из этого похода, они говорили о каком-то светоносном воинстве, встретившем их у стен города во время второго штурма. Предводительствовал этим воинством молодой отрок в монашеском одеянии и они, татары, обратились в бегство не столько от стрел и пуль черноярцев, сколько от ужаса, объявшего их при виде этого воинства. Татары клялись больше никогда не приближаться к стенам Чёрного Яра. Действительно, по милости Божией, казанские татары после этого злосчастного похода не решались больше нападать на город Чёрный Яр и причинять его жителям какие-либо неприятности. Устрашившее их небесное воинство во главе с отроком схимонахом Боголепом надёжно защищало город, ограждая его от всякой беды и напасти. Вскоре черноярцы ещё раз смогли убедиться в этом. 2 мая 1711 года, на память перенесения мощей страстотерпцев князей Бориса и Глеба, произошло здесь ещё одно дивное событие. В этот день на ночной страже стояла убогая вдова Евдокия, так как по малолюдству жителей города дежурить ночью приходилось и женщинам. Постояв какое-то время, Евдокия покинула свой пост и пошла домой, где, помолившись Богу, легла спать. Во сне она увидела явившегося к ней "светлозрачного" молодого человека в образе монаха, который сказал ей: " Евдокия, встань и иди на стражу ночную, - после чего прибавил, - не бойся супостат, я вам помогу". Евдокия, проснувшись, изумилась такому видению и, сотворив на себе крестное знамение, встала и опять пошла на ночную стражу. Здесь, стоя на городской стене, она cнова увидела светлозрачного отрока, но уже наяву. Он сидел на белом коне и разъезжал около города. А по городским стенам вокруг неё вдруг встало множество народа, который кланяясь этому отроку, восклицал: "Помози нам против супостатов - окоянных варвар". Рано утром Евдокия пришла в церковь, где объявила о своём видении священникам. А потом, когда по городу прошла молва, и народ стал собираться к х раму, она и всем жителям города рассказала всё, что с ней было ночью. Все черноярцы поняли, что Господь призывает их через это видение непрестанно обращаться за помощью к отроку-схимонаху Боголепу, который всегда защитит от нападения всякого супостата. В часовне на могиле отрока-схимонаха, по желанию жителей города, священниками была отслужена паннихида, и все прославили Господа и посланного от него заступника, преподобного Боголепа. Только вскоре проверил Господь веру черноярцев, послав им тяжкое испытание. Враг рода человеческого, дьявол, видя с какой любовью почитают черноярцы, да и жители многих других окрестных земель отрока-схимонаха Боголепа, решил и саму память об этом святом угоднике искоренить из сердец человеческих. Для этого он воспользовался обстоятельствами того времени, во многом смутного для церкви Православной. В те годы на Руси царствовал государь Пётр Алексеевич, называемый также Петром I или Петром Великим. Желая укрепить государство Российское, он, видя благополучие и процветание нек оторых стран европейских, решил провести на Руси реформы, чтобы переустроить её по примеру этих стран. Некоторые реформы, как, например, военная помогли выиграть длительную северную войну со шведами и обрести выход к Балтийскому морю. Но некоторые реформы вызвали в народе только смуту и нестроение, как, например, указы о бритии бород и ношении немецкого платья. Пытаясь перекроить Россию на западный манер, царь Пётр не обошёл стороной и Церковь. Западные страны, прельщавшие царя своими порядками, имели у себя протестанскую веру. Петра привлекали к себе некоторые протестанские традиции и он, оставаясь православным христианином, попытался перестроить русскую церковь на западный лад. В первую очередь это касалось борьбы с так называемыми суевериями, многие из которых составляли древние и благочестивые обряды Православной церкви. Так издано было запрещение "привешивать к образам привесы, то есть золотые и серебряные монеты и копейки, и всякую казну, и прочего приношенного". Одной из главных причин данного указа бы ло то, что это явление могло не понравиться иностранцам и вызвать от них нарекание. К счастью, этот благочестивый обычай благополучно пережил царя Петра и существует поныне. 22 февраля 1722 года был издан указ, чтобы в "Москве и в городах из монастырей и приходских местных церквей, ни с какими образами к местным жителям в домы отнюдь не ходить. Если же кому какое обещание, тот сам бы приходил в монастыри и церкви по обету". Этим указом пытались упразднить древний обычай ношения чтимых икон по домам верующих. 28 февраля открылись гонения на колокола: "Во всех всероссийского государства монастырях колоколов не делать из казны монастырской, а ежели есть разбитые, то и тех без повелительного указа Святейшего Синода не переделывать и в строение тех колоколов чрез собирателей-прошаков денег и прочаго не сбирать и нигде не просить." 28 марта 1722 года вышел указ, вызвавший наибольшее изумление и возмущение православных. Указ этот запрещал часовни, которыми на Руси любили отмечать знаменательные чем -либо места. В то время на каждом перекрёстке, на торжищах, на городских вратах и в других людных местах стояло множество чтимых икон, пользовавшихся большим почитанием у верующих людей. Над иконами делали небольшой навес, уберегавший их от непогоды, и всё это сооружение представляло вид небольшой часовенки. В таких миниатюрных часовенках постоянно горели свечи, местные жители постоянно приглашали священников для служения перед иконами молебнов. Всё это по мнению указа было недопустимо, так как "...делающие подобные действия чинят православным церквам презрение, а инославным дают причину укорительнаго на благочестие порицания." Осудив существование "... построенных на торжищах и в перекрёстках в сёлах и в других местах часовен," - указ определял: "Пред выше упомянутыми вне церквей стоящими иконами мольбы и свещевозжения, тамо безвременно и без потребы бываемая весьма возбранить; так же и часовен отныне в показанных местах не строить и построенные деревянные разобрать, а каменные употребить на иные потреб ы тем, кто оные строил". Вскоре, после опубликования этого указа император Пётр Первый отправился в персидский поход. Путь его лежал вниз по Волге в Астрахань и в начале июля 1722 года царская флотилия достигла города Чёрный Яр. Сойдя на берег, Пётр посетил воеводский дом и соборную церковь Воскресения Христова. Увидев около храма деревянную часовню, он вызвал к себе местного священника Афанасия и гневно стал его спрашивать о назначении этой часовни. Афанасий, убоявшись гнева великого Государя, находился в большом страхе и трепете и едва что мог вкратце рассказать. Император зашёл внутрь часовни, где на могиле отрока-схимонаха Боголепа лежал его образ, покрытый пеленой. Осмотрев часовню, он вышел и приказал священнику закрыть её, и панихид на могиле отрока не служить. Среди черноярских жителей сохранилось устное предание, повествующее об этом событии. По их словам, Пётр спустился по лестнице в сам склеп, где лежал гроб схимонаха Боголепа. Там он увидел пещеру, выложенную белыми камнями и усыпанную белым песком. Посреди пещеры стоял маленький гробик, на котором лежал образ, изображающий маленького мальчика в одежде схимника. Пётр приказал открыть гроб, но никто из сопровождавших его лиц не решился это сделать. Тогда он сам приподнял крышку гроба, с любопытством заглянув внутрь. Но из гроба, по преданию, вышло пламя, от чего Пётр упал без сознания. Достоверно это предание или нет, но пещера, где лежал гроб Боголепа действительно существовала, камни из гробницы долгое время хранились в храме. После посещения Чёрного Яра Пётр Первый прибыл 19 июля в Астрахань и, посетив в тот же день астраханского епископа Иоакима, высказал ему своё неудовольствие по поводу существования в Чёрном Яру упомянутой часовни. Это, по мнению императора, никак не согласовывалось с вышедшим 28 ма рта указом Священного Синода. На следующий день, 20 июля, в Астраханском духовном приказе был записан следующий именной указ императора Петра: "Всепресветлейший Державнейший Пётр Великий Император и Самодержец Всероссийский приказал по именному своему Императорского Величества указу в городе Чёрнояре построенную часовню, в которой погребён схимонах Боголеп сломать и оного схимонаха гробницу сломав, сравнять с землёй." На основании этого указа 22 июля из Духовного приказа послан был через губернскую канцелярию в Чёрный Яр закащику попу Афанасию указ, где говорилось: "И как сей Его Императорского Величества указ получишь и тебе вышеписанную часовню сломать, употреблять лес в приключившееся какое-то церковное строение, а оную гробницу сломав сравнять ровно с землёю и паннихиду впредь по нём не петь, но образы из оныя часовня вынять и поставить в церкви в удобном месте… И закащику попу Афанасию учинить о том по тому Его Императорского Величества указу непременно во всякой скорости, под опасением взятия нема лого штрафа." Как ни скорбно было для черноярцев, но часовню над могилою чтимого ими угодника Божия сломали. Над могилою уничтожили всякую видимость гробницы, сровняв её с землёй. Вот донесение закащика попа Афанасия епископу Иоакиму в ответ на указ из Астраханского Духовного приказа: "Великому Господину Преосвященному Иоакиму епископу Астраханскому и Терскому. Сего 1722 года июля 22 дня Всепресветлейший Державнейший Император Всероссийский Пётр Великий, Отец Отечествия Государь Всемилостивейший, указал по именному своего Императорского Величества указу из Астрахани из Духовного Приказу, за приписанием старосты Поповского Бориса Кузьмина, в городе Чёрнояре построенную часовню, в которой погребён схимонах Боголеп, сломать и оного схимонаха гробницу сломав же сровнять ровно с землёю и панихид о нём впредь отнюдь не петь… И по сему Его Императорского Величества указу выше писанную часовню и гробницу сломал и с землёю сровнял и панихид не поем. Закащик поп Афанасий Иванов, Бога моля и челом бью." Образ отро ка схимонаха Боголепа поставили в церкви Воскресения Христова, но вера от этого в святость отрока у жителей города нисколько не убавилась. Как ни старался дьявол своею хитростию отнять у людей память о святом, это ему не удалось. Не разрешали черноярцам служить панихиду на могиле схимонаха Боголепа, так они заказывали их по своим родным и близким усопшим, и по дороге на кладбище уговаривали священников послужить у Боголепа. Священники с опаской, но соглашались. Поначалу побаивались коменданта черноярской крепости Дурново, но и он, расположившись сердцем к святому, опускал глаза на происходящее. Вскоре же произошло событие, снявшее всякие запреты с имени схимонаха Боголепа. 4 сентября 1727 года появилась в Астрахани чума или вредительная язва, как её называли в народе. Продолжалась эпидемия до 6 сентября 1728 года - ровно год. И за это время в городе от неё скончалось 18 тысяч человек. При первых известиях о появлении чумы в Астрахани жителей Чёрного Яра объял ужас. Они сильно опасались, что эта болезнь пр оникнет и к ним. Страх их усилился, когда в начале 1728 года скоропостижно скончались четыре человека. Хотя умерли они вовсе не от "язвы", но этот случай сильно напугал горожан. Комендант Чёрного Яра, князь Василий Алексеевич Долгорукий устроил в городе карантин, продолжавшийся до 1730 года. В это время священники совершали всенародные молебны, устроен был крестный ход вокруг города и в самом городе. Горожане со слезами молились Господу, прося Его умилостивиться и отвратить праведный гнев Свой. Вспомнили и о разрушении часовни на могиле схимонаха отрока Боголепа. Это, по общему мнению, и послужило главной причиной надвинувшейся беды. Все жители черноярские на коленях припадали к могиле своего святого заступника, прося у него прощения, что не смогли вступиться за него и сохранить его часовню от разрушения. Теперь уже по просьбе жителей священники служили панихиды без опасения - сам комендант и всё городское начальство стояли в первых рядах и молились у могилы схимонаха Боголепа. Появилось намерение восстанов ить и саму часовню, но указ императора Петра, хотя монарх как три года уже скончался, связывал всем руки. Открыто нарушить приказ императора никто не решался. Тогда решили на могиле Боголепа выстроить каменный храм по левую сторону от стоящего деревянного Воскресения Христова. В том и дали обещание Богу. За это благое намерение, за слёзные молитвы и за искреннее покаяние помиловал Господь черноярцев до самого закрытия карантина: "вредительная язва" не коснулась ни одного человека в городе. И ещё одну милость оказал Господь черноярцам по молитвам отрока схимонаха Боголепа, избавив их от новой и лютой опасности. Каждый год жители города Чёрного Яра вывозили соль с Баскунчакского озера, которое находилось на противоположной от города стороне Волги, в 30 верстах от реки Ахтубы. 31 мая 1730 года сто пятьдесят человек черноярцев отправились на тридцати подводах к озеру, и по приезде на место расположились на берегу. Здесь они сложили котлы, съестные припасы, одежду и другие вещи, сами же отправились на п одводах на озеро для добычи соли. Для охраны сложенных вещей они оставили двух человек, которые должны были следить и за возможным нападением кочевников. Погрузив на подводы соль, черноярцы уже начали вывозить её на берег, как внезапно на оставленных ими двух человек напали кочевники киргиз-кайсаки (казахи). Кочевников было человек сто тридцать и они быстро связали стражников и ещё трёх человек, вышедших на первых шести телегах на берег. Остальные черноярцы при таком внезапном нападении не растерялись, а, отъехав на подводах от берега на середину озера, окружили себя телегами, сделав нечто вроде укрепления. Кочевники, выехав на озеро, устремились на них с дикими криками и начали в них стрелять из оружия и луков. Положение черноярцев было безнадёжное, оружия у них никакого не было кроме семи ружей. Осознав, что им грозит неминуемый плен или гибель, они начали молиться, призывая на помощь Господа, Пречистую Его Матерь и заступника черноярского отрока схимонаха Боголепа. Битва была долгой и упорной. Неприяте ли, не страшась, приближались на своих конях к самому укреплению и стреляли из оружия и стрел в черноярцев прямо в упор, но по милости Божией, их пули и стрелы попадали точно в щит, не причиняя большого вреда осаждённым. До ночи продолжалось сражение, только темнота прекратила битву, и черноярцы не досчитались лишь двух человек убитыми и один из них был ранен. Кочевники тоже потеряли двух человек и четверо у них было ранено. По окончании битвы кочевники вышли на берег, зажгли множество огней и поставили вокруг озера стражу, чтобы черноярцы не смогли под покровом темноты уйти от них. В это время осаждённые стали советоваться между собой, как им спастись и уйти от неприятелей. Стали предлагать отправить в Чёрный Яр тайно двух человек на лучших конях, чтобы известить горожан о случившемся и просить у них срочной помощи. Надежды на это было очень мало, так как в Чёрном Яру находилось очень мало жителей и ожидать от них скорой и серьёзной помощи было бесполезно. Были и другие предложения, но и они были не выполним ы. А к кочевникам явно шло на помощь большое войско. Тогда один казак по имени Иван Дворянинов встал и сказал своим сотоварищам: "Нам ничего не остаётся делать, как испросив помощи у Бога и заступления у Богоматери - всему миру заступницы - и у нашего угодника черноярского Боголепа, сесть на коней, и, когда ночь станет ещё темнее, всем вместе ударить на непрительскую стражу и скакать прямо к реке Ахтубе." Этот совет Ивана черноярцы признали наилучшим и, призвав на помощь Господа, его Матерь со угодником Божиим Боголепом и со всеми святыми, сели на своих коней и быстро понеслись друг за другом мимо выставленной кочевниками стражи. При таком их внезапном, быстром и смелом движении, кочевники, не готовые к сопротивлению, отступили в сторону и дали им свободную дорогу. Черноярцы быстро проскакали к Ахтубе и в ту же ночь - 2 июня прибыли в Чёрный Яр. На следующий день они все пришли в Храм Воскресения Христова и отслужили благодарственный молебен Господу, Пречистой Его Матери и всем святым угодникам. Отслужили он и и паннихиду на могиле схимонаха Боголепа. С этого времени у жителей города ещё более укрепилась мысль, о возведении каменного храма на могиле святого отрока, и они ревностно стали ходатайствовать о разрешении такого строительства. Здесь необходимо обратиться ещё к одному свидетельству, послужившему к большему прославлению отрока-схимонаха Боголепа. Жил в описываемые времена в Чёрном Яру купец по имени Савва Татаринов. Много он слышал от других черноярцев о преподобном Боголепе, о его жизни, о его чудесах, о том, как много раз город Чёрный Яр был спасаем по молитвам этого святого угодника от нашествия кочевников. Знал он и сам был свидетелем, как многие люди разных чинов и званий, не только черноярцев и жителей астраханской губернии, но и из других отдалённейших мест, стоящих от Чёрного Яра за тысячу и более вёрст, приходят к его гробнице помолиться и отслужить панихиды. Многие приходили по обетам, данным этому святому угоднику, получив от него помощь в каком-либо деле или при исцелении от тяжкой болезни. Савва Татаринов, возгорев великой любовию к преподобному отроку схимонаху Боголепу, решил собрать воедино все достоверные сведения о нём и его чудесах и составить его жизнеописание. Он дал обет в этом Господу и начал воспра шивать самых старых жителей города о Боголепе и собирать все записи о нём. Но потом, по различным житейским причинам, оставил это дело. Тогда постигло его великое несчастье. Плыл он с товаром в Чёрный Яр и, пристав к берегу для ночлега, подвергся нападению калмыков во главе с их князем - Дундук Онбо. Калмыки захватили его в плен, затянувши шею натуго верёвкой и привязав к лошади, как делали они со всеми пленными. В таком положении заставили они бежать его вслед за лошадью, пока не достигли своих становищ. Случилось это 14 марта 1731 года. В плену калмыки жестоко мучили его: томили голодом, бичевали, давили шею так, что из гортани текла кровь. Они требовали от него помочь возвратить им одного из своих сотоварищей, который за воровство и грабежи содержался в черноярском тюремном замке. В противном случае они угрожали продать его в другую, отдалённую страну, другим народам, у которых он будет подвергаться ещё более тяжким мучениям. Находясь далеко от родного своего города и не имея возможности исполнить требо вания своих мучителей, Савва Татаринов со слезами обратился к заступничеству Пресвятой Богородицы и Николая Чудотворца. Обратился он и к Боголепу с такою мольбою: "Святе отче схимонаше Боголепе, если ты имеешь дерзновение у Господа нашего и Творца всего, помолися за меня грешного, чтобы Господь освободил меня от этого плена, от этой скорби." При этом он снова повторил обет - без всякого промедления составить сказание о житии отрока схимонаха Боголепа. После этого случилось с ним следующее: "На 25 марта ночью, - рассказывает сам Савва Татаринов,- было мне видение во сне: стоял я среди города Чёрного Яра и увидел три столпа облачные вышиною в рост человека, которые шли мимо меня. В то время, как я с удивлением смотрел на это явление, один из столпов - средний выступил и подошёл ко мне. Тут я увидел образ человека седого в облаке. Упал я к ногам его и сказал: "Молитвами твоими я освободился от плена". А этот седой человек, обратившись к двум прошедшим столпам, в одном из которых еле был различим образ юноши, а в другом отрока в монашеском одеянии, сказал, указывая на меня рукой: "Вот этот был в плену." Затем он с нова повернулся ко мне, положив руку на плечо исказал: "Господь освобождает тебя из плена." После этого он опять обратился в облако, присоединился к другим и опять пошёл вместе с ними как и прежде." В тот же день, 25 марта, Савва Татаринов получил радостное известие о своём освобождении. Калмыки повезли его в Чёрный Яр, для обмена с их сотоварищем. Не доезжая до города, остановились они за шестьдесят вёрст от него, напротив Каменного яра и стали ожидать упомянутого калмыка. Когда его привезли, они освободили и отпустили Савву Татаринова. 10 апреля в светлый день Пасхи при восходе солнца вступил он в город. Возблагодарив Господа, немедленно по своём освобождении, он приступил к составлению жизнеописания отрока схимонаха Боголепа. Жизнеописание, составленное им, быстро стало распространяться в списках и не только у жителей Чёрного Яра, но и у жителей Астрахани и многих окрестных мест. Появление его ещё более усилило почитание святого, и поток паломников на его могилу из разных мест тоже значите льно увеличился. Только с построением храма на могиле святого отрока у черноярцев возникли большие трудности. Ходатайство их натолкнулось на стену указов Святейшего Синода, из данных ещё при Петре Первом. 22 июня 1722 года был издан указ, повелевавший, чтобы "...как архиереи,так и по монастырям и прочим местам, церквей, где наперёд сего не бывало или хотя и бывало, но за умалением прихода и за скудостью потребных средств и за другими неудобствами быть не у чего". Вновь без указа Святейшего Синода церкви строить не дозволяли: "понеже, - как говорилось в указе, - всякому здраво-рассуднему известно какое-то небрежение славе Божией в лишних церквах и множестве попов." Приходится лишь удивляться язвительности составителей этого указа. В указе даже говорилось, что "... если где появится необходимость в построении церкви, и от просителей поступит о том челобитье, то предписывалось обстоятельно исследовать, где именно и какая предполагается церковь, в чьё имя, на чьи средства и при скольких дворах, чем она и причет будут с одержаться и не сомнительна ли надежда на достаточное обеспечение церкви". Все эти сведения необходимо было представлять в Святейший Синод и ждать оттуда решения: "без чего отнюдь, никому церковного строения не позволять и не строить под тяжким штрафованием (1)." Понятно, что при таком подходе, надеяться черноярцам на быстрое разрешение вопроса о строительстве новой церкви нечего было и думать. Хотя 26 марта 1728 года и вышло новое определение Святого Синода, предоставлявшее самим архиереям по тщательному исследованию действительной необходимости разрешать постройки храмов без предварительного сношения со Святейшим Синодом, но для черноярцев это послабление не сыграло большой роли. Город их был малолюден, храм уже имелся, и построение нового храма признавалось нецелесообразным. Долго бились жители Чёрного Яра о глухую стену непонимания и казуистических отговорок, пока сам Господь не помог им в этом деле. 6 августа 1741 года случился в Чёрном Яру новый большой пожар. Выгорела большая часть города, в том числе и храм Воскресения Христова. Было о чём горевать черноярцам - думали они о построении второго храма, а тут лишились и первого. Но по милости Своей, Господь быстро послал человека готового выстроить новый храм. Им оказался московский купец Иоанн Петрович Симонов. Купец этот некогда получил помощь в своих делах по молитвам схимонаха Боголепа и дал обет, при первой же возможности отблагодарить святого угодника. Вскоре он узнаёт о . несчастье в Чёрном Яру и гибели храма. Тогда он объявляет черноярцам о своём желании, выстроить у них в городе новый каменный храм, но с одним условием, чтобы один из приделов его стоял над могилой отрока схимонаха Боголепа. Это условие не только не огорчило горожан, а, наоборот, вызвало у них большую радость, так как устройство придела над могилой преподобного отрока избавляло их от давнего данного ими обета - выстроить храм на месте его погребения. Тем более, что строительство нового храма, вместо сгоревшего, не могло вызвать возражений у духовных властей, и черноярцы вскоре получили разрешение на строительство. Храм был заложен немного левее прежнего, так что левый придел находился прямо над могилою отрока схимонаха Боголепа. Строился он быстро, и даже кончина самого купца Иоанна Симонова не приостановила строительства. Его сын - Леонтий, по завещанию отца, закончил постройку храма. В октябре 1741 года, по ходатайству священника Захария Иванова с черноярским духовенством и прошению коменданта города Чёрный Яр, подполковника Василия Пилюгина со всеми чинами и жителями города, епископ астраханский Иларион благословил освятить левый придел новосооружаемого храма в честь святого мученика Иоанна Воина. Этот мученик был ангелом-покровителем купца Иоанна Симонова, и по его желанию придел был назван в честь этого святого. Освящение придела состоялось 26 октября 1741 года, и в нём рядом были поставлены иконы мученика Иоанна Воина и отрока схимонаха Боголепа. Над самой могилой преподобного, находившейся возле левого клироса, в полу этого придела сделано было небольшое отверстие, огороженное железной решёткой. Сам храм, названный в честь Вознесения Господня, с правым приделом в честь Николая Чудотворца, был освящён намного позже - в 1750 году. В Вознесенский собор, как и прежде, на могилу отрока схимонаха Боголепа, приходило множество богомольцев из отдалённейших мест внадежде, что молитвы об исцелении их болезней здесь лучше будут услышаны Богом. Часто странники, отправляясь на поклонение мощам угодников Божиих в Киев и другие места, заходили в Чёрный Яр отслужить паннихиду. Особенно много паломников из соседних мест стекалось каждый год на могилу схимонаха Боголепа 24 июля, в день святого страстотерпца князя Бориса. Этот день жители Чёрного Яра отмечали подобно дню храмового праздника, и все старались совершить паннихиду в придельном храме Иоанна Воина. Почитание святого угодника было сильно не только среди простого люда, но и среди архиереев астраханских. Так согласно свидетельству астраханки Марфы Андриановны Старчиковой: дядя её, чиновник донского казачьего войска был благословлён астраханским епископом Мефодием иконой схимонаха Боголепа, когда оба они были в Чёрном Яру. Икона эта в сребропозлащённой ризе, очень древняя и места ми уже поломанная от ветхости, досталась Марфе Адриановне по наследству и хранилась в её доме более пятидесяти лет. Не мало продолжало совершаться чудес и исцелений на могиле отрока схимонаха Боголепа, но большая их часть по нерадению не была записана. Более известны лишь два чудесных случая, свершившихся в тридцатых годах 19 столетия. Агриппина Башмачникова, мещанка Харьковской губернии, проживавшая в Астрахани, страдала два года ломотою в руках и ногах. Однажды ночью она увидела во сне старца в чёрном кафтане с белою на правой поле заплатою, который к ней обратился с такими словами: "Чародейка, ты чародейка! Для чего ты употребляешь всякие средства к излечению себя! Сделай обещание, отслужить паннихиду по имеющимся в городе Чёрном Яру мощам святого отрока схимонаха Боголепа, и тогда получишь облегчение." Сказав это, старец ушёл, а она тотчас проснулась. Узнав, что в Чёрном Яру действительно имеется могила отрока схимонаха Боголепа, она дала обет отслужить там паннихиду. 10 апреля 1833 года она исполнила свои обещания и полностью исцелилась от своей болезни. Другое чудо произошло с упомянутой уже, жившей в Астрахани, Марфой Адриановной Старчиковой. Она долго страдала от глазной болезни и вот ей однажды выпал случай побывать в Чёрном Яру. В 1835 году муж её, чиновник седьмого класса Афанасий Игнатьевич Старчиков, отправлялся по служебным делам в верховые губернии и взял с собой супругу. По приезде в Чёрный Яр, болезнь Марфы Адриановны так усилилась, что из-за страшной темноты в глазах она почти ничего не видела. Она пожелала отслужить паннихиду на гробнице схимонаха Боголепа, но в церковь уже не смогла дойти без помощи - ей помогала одна местная крестьянка. Во время служения панихиды, темнота в глазах у неё совершенно пропала, и из церкви она уже шла без провожатых. В 1841 году Марфа Адриановна рассказывала бывшему в то время в Астрахани протоиерею черноярского собора Василию Панфилову и всем своим близким, что прежней слепоты после того случая с ней больше не бывало. Имя отрока схимонаха Боголепа пользовалось большим почитанием у жителей Астраханской губернии. Многие астраханцы постоянно заносили его имя в свои синодики вместе с именами почитаемых игумена Кирилла-строителя и митрополита Иосифа убиенного (прославленного в 1918 году). В домах многих астраханцев можно было найти и иконы этого святого угодника. Что касается жителей Чёрного Яра, то у них существовавшая издревле вера в святость схимонаха Боголепа никогда не ослабевала. По их понятию сомнение в святости преподобного отрока равнялись неверию и безбожию. Иконы этого святаго обязательно присутствовали в божницах местных жителей. С давних времён составлены были преподобному Боголепу особый тропарь и кондак. Не поколебало веру черноярцев в святость отрока Боголепа и гибель его могилы. Причиной этого несчастья послужило само расположение города Чёрного Яра. Он, как известно, находился на правом крутом берегу Волги. Каждый год воды могучей реки подмывали правый берег, постепенно разрушая его. Из-за этого сам город несколько раз вынужден был менять своё место расположения и постоянно пятиться к западу, уходя от края разрушаемого берега. К концу первой четверти XIX века в опасности разрушения оказался черноярский Вознесенский собор, который в 1830 году вынуждены были разобрать и перенести на другое место. Остался на прежнем месте лишь придел в честь мученика Иоанна Воина с могилою отрока схимонаха Боголепа под ним. В 1847 году этот придельный храм оказался в крайней опасности, так что был разобран его алтарь до самой почти могилы Боголепа. Обстоятельство это стало известно астраханскому архиепископу Евгению (Баженову). Архипастырь хорошо знал, какой любовью и почитанием пользуется могила свято го отрока среди черноярцев. Поэтому он прилагал все усилия для сохранения этого святого места. По его мнению нужно было в ближайшее время разобрать оставшуюся часть придельного храма Иоанна Воина и, благоговейно разрыв могилу, вынуть святые останки схимонаха Боголепа перезахоронив их в другом месте. Но исполнению этого дела мешали определённые обстоятельства. В 1848 году, во время обозрения архиепископом Евгением епархии, сопровождавший его по черноярскому уезду гражданский чиновник заявил, что против того места, где стоит в Чёрном Яру оставшаяся часть Иоанно-Воинской церкви в этом году течением реки Волги выметало косу, отчего напор воды к берегу приостановился, и опасность обрыва его, угрожавшая церкви, миновала. По мнению этого чиновника не было уже необходимости в разборке придельного храма Иоанна Воина и переносе самой могилы схимонаха Боголепа. К тому же среди некоторой части астраханского духовенства стало распространяться мнение, что и самой могилы Боголепа якобы не сущес твует и указываемое под приделом Иоанна Воина место, как захоронение святого отрока, на самом деле ничего под собой не имеет. Все эти доводы и слухи несколько смутили архиепископа Евгения и заставили его в этом же 1848 году написать благочинному Чёрного Яра священнику Ефрему Зорину ордер со следующим предписанием: "...немедленно осмотреть местоположение, на котором стоит Иоанно-Воинская церковь, - вместе с опытными и знающими такое дело людьми: точно ли оно по случаю выметания Волгою косы перестало угрожать опасностью разрушения Иоанно-Воинской церкви; и то по обстоятельному осмотру окажется, о том с подробным описанием местности и изложением мнения в отношении безопасности или противному тому, за подписью вашей и прочих, бывших при этом осмотре опытных и знающих людей, рапортовать мне со возможною скоростию. Независимо от сего поручаю собственно вам одним собрать с самым секретным образом и без малейшей огласке достоверные сведения: а)точно ли могила схимонаха Боголепа находится в Иоанно-Воинской церкви, позади левого клироса? Какие на это есть доказательства и нет ли каких письменных актов; если пр едположение об этом основывается на преданиях, то чем достоверность таких преданий подтверждается и б)обратить всё внимание ваше и на то, нет ли других предположений, верных известий, что могила Боголепа находится в другом месте, где именно. Таковые сведения вы должны мне представить если не вместе с рапортом об осмотре вышеупомянутого места, то после, но в безотлагательном времени". После получения ордера от архиепископа Евгения черноярский благочинный отец Ефрем Зорин вместе с городским головою и другими уважаемыми в городе людьми - черноярскими купцами и мещанами, в общем числе 14 человек, 17 ноября 1848 года тщательно осмотрели берег, на котором стояла придельная церковь Иоанна Воина. Оказалось, что действительно среди Волги к северу от церкви на расстоянии примерно 250 сажень вымывалась водою коса. Только коса эта нисколько не служила к сохранению берега со стоящей на нём церковью, потому что напор воды к яру от этого ничуть не удерживался из-за большой удалённости от церкви самой косы. В бывшем же 1848 году, несмотря даже на малое половодье, яр, на котором находилась церковь, довольно сильно обвалился. Мало по малу он обваливался и в течении года, вплоть до момента осмотра, так что места, где раньше был алтарь, совершенно уже нет. Около стены, отделявшей алтарь от самой церкви уже невозможно пройти без опаски. Все, осматривавшие место, пришли к за ключению, что оставшаяся часть церкви не устояла бы и рухнула в воду в этом же году, если бы половодье было бы таким сильным, как в предыдущие годы. По их мнению, во время прибытия воды особенно сильно обваливается берег, когда дует восточный ветер, поднимающий валы. Эти валы, ударяясь в берег, обваливают землю, особенно в том месте, где стоит церковь. Земля здесь насыпная и рыхлая. Основываясь на всех этих результатах осмотра, благочинный в своём рапорте на имя преосвященнейшего Евгения писал, что судя по тому, что берег, на котором стоит церковь, обвалился уже по самую церковь, и большая часть фундамента алтарных стен обвалилась, а остальная уже надвисла, нельзя допустить того, что церковь безопасна от падения и, если предположить, что в следующую весну будет большая прибыль воды, и будут частые ветры с восточной стороны, то Иоанно-Воинская церковь едва ли устоит на месте. Сведения же, относящиеся к выяснению истории могилы схимонаха Боголепа и её достоверности, собирались благочинным осторо жно и тщательно. Поэтому представлены они были архиепископу Евгению только в следующем году. В новом своём рапорте отец Ефрем Зорин писал, что он не смог отыскать на месте, в Чёрном Яру, никаких исторических актов или грамот, в которых есть упоминание о самом схимонахе Боголепе или о его могиле. Но среди самих черноярцев сохраняется во многих рукописных списках предание об этом отроке, почитающее его за несомненно святого, и там же говорится о его могиле. Это рукописное предание и было выслано в Астрахань вместе с рапортом. Архиепископ Евгений, по получении первого же рапорта от 17 ноября 1848 года, убедившего его в необходимости принятия срочных мер к спасению могилы схимонаха Боголепа, в декабре того же года написал в Святейший Синод. Он изложил все обстоятельства дела, рассказав о сохранившемся в Чёрном Яру предании об отроке Боголепе и о том чествовании, которое воздаётся ему не только жителями Астраханской губернии, но и других, соседних с нею. В приложении к своему расска зу он представил рукописи о житии и чудесах, отрока схимонаха Боголепа в таком виде, в каком они имелись у многих астраханцев. В заключении своего рапорта он написал: "...Остаткам церкви в которой находится могила и гроб Боголепа угрожает будущей весной неминуемое и конечное разрушение, и потому необходимо разобрать оную заблаговременно, на что от епархиального начальства дано уже и разрешение ещё в 1843 году. Почему, принимая во внимание, что часть земли, где погребён схимонах Боголеп, должна с наступлением весны обрушиться в реку Волгу, и если не будет предпринято никаких мер к сохранению того, к чему православные христиане в продолжении почти двух столетий притекают с благоговейными чувствами, легко может возродиться в них, особенно в жителях Чёрного Яра, неудовольствие даже и преткновение в благочинии и вере на духовную и местную власть нарекания, долгом представляю донесть о сем предмете Священному Правящему Синоду на благорассмотрение с испрашиванием разрешения: не благоуг одно ли будет Святейшему Синоду дозволить могилу отрока схимонаха Боголепа предварительно раскопать и осмотреть через членов консистории в присутствии Черноярского Вознесенского собора священноцерковнослужителей при местном городничем с приглашением к сему из почётных граждан Чёрного Яра до 10 человек и более и, если в могиле и около ей не окажется никаких других остатков человеческих или частей костей их, а окажется только гроб или хотя останки костей, соответственных семилетнему возрасту Боголепа, переложить их с прилегающей к ним частью земли в новый гроб и потом для успокоения умов, особенно низшего класса людей, перенести их главным уже образом по совершении установленной по умершим литии и при пении "Святый Боже", в соборную Вознесенскую церковь или, по крайней мере, кладбищенскую Петропавловскую церковь - по тому уважению, что останки Боголепа издавна лежат в церкви, и в одной из помянутых церквей предать их паки (опять) земле со служением панихиды, невоспрещая и впредь таковой отправлять по желанию притекающим ко гробу Боголепа. Если же при секретном осмотре того места, где издревле определяется могила почитаемого угодника Божия схимонаха, никаких достоверных признаков действительности погребения его на оном не откроется, то в таком случае и это обстоятельство огласить в городе Чёрном Яре с той целию, дабы не было ропота и нарекания на невнимательность духовного начальства." 28 марта 1849 года последовал указ Святейшего Синода, постановляющий: "об укреплении места, где, по народному преданию, находится могила отрока Боголепа, приложить пастырское попечение". К сожалению, исполнение этого указа оказалось уже невозможным. В начале 1849 года та часть берега, где находилась могила схимонаха Боголепа, обрушилась от напора воды в Волгу. Среди жителей Чёрного Яра, правда, сохранилось предание, что ещё до обвала берега была произведена попытка обретения мощей схимонаха Боголепа. Под руководством черноярского городского головы, священнослужителей Вознесенского собора и лучших людей города была подрыта могила святого отрока, и будто бы даже найден небольшой деревянный гробик. Но когда городской голова попытался взять его в руки, гробик выскочил из них и чудесным образом улетел, исчезнув в водах реки Волги. Толковалось это предание по разному: и грехами самих черноярцев, по которым святой их заступник покинул город или недопустимостью открытия самих мощей, которые Господь благословлял сохранять под спудом. Существовало и другое предание. Летом того же года, в который вырвалась часть берега с могилою Боголепа, вниз по Волге, плыло судно, нагруженное лесом. Случилось так, что это судно остановилось на некоторое время около Чёрного Яра. Ночью, когда хозяин судна и приказчик его сошли в трюм и легли спать, им послышалось, что кто-то прохаживается по палубе. Хозяин судна встал и посмотрел в отверстие, которое обыкновенно служит входом в трюм. Наверху он заметил двух благолепных мужей: один из них был старше и выше ростом, а другой ниже и совсем молодой. Первый из них говорил другому: "Идём отсюда, не останемся здесь," - и тотчас скрылись с судна. Поражённый таким видением хозяин вышел на палубу, осмотрелся кругом и видит: по направлению от Чёрного Яра на противоположный берег Волги протянулась длинная облачная полоса, по которой двигались вдали два мужа. На другой день видевший это чудесное явление отправился в Чёрный Яр и рассказал здесь о своём видении. Черноярские жители пр изнали в молодом муже схимонаха Боголепа, удалявшегося от Чёрного Яра. Это чудесное событие, передававшееся у них из уст в уста, подкрепляло и поддерживало у черноярцев веру в святость отрока схимонаха Боголепа. В тоже время среди жителей города находились некоторые, утверждавшие, что мощи отрока схимонаха Боголепа не обрушились в Волгу вместе с частью берегового яра, а сокрыты до времени совершенно в ином месте. Поводом к этому утверждению послужило одно таинственное событиие, побудившее астраханскую духовную консисторию заняться расследованием его обстоятельств. Один из священнослужителей города Чёрный Яр, глубоко почитавший память отрока схимонаха Боголепа, решился самовольно разрыть его могилу и убедиться в сохранности его мощей. К этому его побудило то, что яр, на котором стояла церковь Иоанна Воина и в которой был погребён схимонах Боголеп постепенно обваливалась в Волгу, обнажая многочисленные человеческие останки умерших людей, издавна погребённых здесь. Священником был замечен отпа дшим маленький череп и небольшой на шнуре серебряный крестик, что вызвало у него опасение - не разрушается ли сама могила Боголепа. С 3-го на 4-е число сентября 1847 года по его распоряжению сторож Иоанно-Воинской церкви разрыл место предполагаемой могилы святого отрока. Давая позже объяснения своим действиям в духовной консистории, этот священник рассказал, что при разрытии могилы он не нашёл ни гроба, ни небольшого остова, а обнаружил только некоторую часть истлевших досок и очень мало костей. Но рассказ сторожа Иоанно-Воинской церкви совсем не согласовался с его рассказом. Сторож рассказал, что 3-го и 4-го октября он приходил к тому священнику по его указанию домой во втором часу ночи за ключами от церкви. Эти ключи были ему даны с приказом, чтобы он немедленно начал рыть на месте могилы схимонаха Боголепа, находившейся в самой церкви за левым клиросом. Получив ключи, сторож пошёл вместе со священником в церковь и начал рыть под его наблюдением. На глубине не больше аршина(1) откоп ан им был полуистлевший небольшой гроб и в нём небольшой человеческий остов. Останки эти выложили на пол в церкви. Осмотрев их, священник приказал рыть дальше, но больше в той могиле ничего не было найдено. Разрыв могилу на глубину 2 1/4 аршина, работу прекратили. Сам священник во время всей этой работы вёл себя как-то странно: то выходил из церкви на непродолжительное время, то опять возвращался. Части остова, найденного в могиле, по словам сторожа, хоть и были разделены, но лежали все по порядку, и когда он их брал из могилы, то брал по порядку и аккуратно разложил на полу. По окончании работы, священник благословил оставить всё как есть и закрыть церковь. Проходивший в это время мимо церкви бывший черноярский благочинный, увидев сторожа, спросил его, что он тут делает. Сторож, не скрывая, объяснил ему, в чём дело. Благочинный, выслушав сторожа, приказал церковь закрыть и прислал для охраны несколько человек из церковного причта. Церковь закрыли, и останки, выложенные на её полу оставались так л ежать в продолжении двух дней. 6 числа в третьем часу ночи пришёл к сторожу священник, приказавший разрыть ему могилу. Он пришёл с церковными ключами и приказал открыть церковь. В храме священник взял четыре белых камня величиною с три четверти аршина, которые раньше лежали в пещере отрока схимонаха Боголепа, и на дне вырытой могилы сложил их в виде гроба. В этот гроб из камней он вместе со сторожем положил найденные останки, только не по порядку, а в кучу, и сверху всего положил главу. На верх этой гробницы положили такой же величины белый камень и засыпали могилу по прежнему. Духовная консистория, рассмотрев это дело, определила, что упомянутому священнику ни в коем случае не следовало без особого разрешения правительства разрывать могилу Боголепа. Секретным консисторским указом объявлено было ему строгое замечание с предупреждением, чтобы он впредь был осторожнее и рассудительнее и не позволял себе больше подобных действий под страхом предания суду. Архиепископ Евгений в своей резолюции по определению консистории написал, что не видит в этом поступке упомянутого священника никакого плохого умысла, а находит одну только ревность его не по разуму о сохранении останков отрока Боголепа и необдуманную опрометчивость. Дело это кончилось тем, что упомянутый священник по распоряжению высшего церковного начальства, должен был очистить свою совесть и понести трёх недельную епитимию в крестовой церкви Архиерейского дома. При всей кажущейся ясности этого дела его нарочитая секретность вызвала у черноярцев всевозможные толки. Но и в самом деле при внимательном его изучении просматриваются многие неясности. Показания священника и сторожа сильно разнятся, и это может привести к выводу, что один из них что-то не договаривает. Можно с уверенностью утверждать, что найденные ими останки были действительно останками отрока схимонаха Боголепа. Но эти ли останки были положены на прежнее место? Этот вопрос немало волновал жителей Чёрного Яра. Но, к сожалению, сейчас, по прошествии более полуто ра веков, ответ на него найти ещё труднее. После разрушения могилы схимонаха Боголепа в 1849 году среди жителей города Астрахани началось охлаждение в почитании черноярского угодника. Всё реже стали делаться заказы на написание его икон, казалось, с гибелью его могилы стала исчезать и сама память о нём. Но это только на первый взгляд. Черноярцы по прежнему хранили веру в молитвенное предстательство своего заступника. Они верили, что Боголеп не смотря ни на что не ушёл из своего города, не оставил черноярцев без духовной защиты. Местные жители несколько раз видели мальчика-монаха в схиме вдали идущего по оврагу или по верху его, будто делая обход вокруг города. И если видевший схимонаха указывал на него другим, бывшим рядом, то Боголеп уже делался невидим. Продолжались и исцеления по молитвам святого. Приезжавший в1846 году в Чёрный Яр по поручению астраханского губернатора статский советник Николай Михайлов, побывал в придельной церкви Иоанна-Воина (ещё до её разрушения) на могиле схимонаха Боголепа. Здесь он получил облегчение от своей тяжкой болезни. Подобно купцу Савве Татаринову он задался благочестивой целью составить жизнеописание святого отрока. Им было собрано описание более пятидесяти чудес по молитвам Боголепа, происходящих в первой половине XIX века, а более всего в 60-х годах этого столетия. С тех пор прошло много времени. И сейчас, после долгих лет гонения на веру вXX веке не угасла в жителях Чёрного Яра надежда на молитвенное заступление схимонаха Боголепа. Хоть и реже чем прежде, но вспоминают о нём люди - просят его о помощи. Несомненно, что и в наше время происходят чудеса по его молитвам. Нашлись бы только новые Савва Татаринов или Николай Михайлов, взявшие на себя труд собрать все эти сведения, лежащие под спудом, и донести до нас. Всё это послужит во славу Божию и для прославления святого угодника. Многие, узнавшие о схимонахе Боголепе, несомненно обратятся к нему с молитвою, даже не имея пока его образа перед глазами, но твёрдо веря в его п оддержку и заступление. что он жил в Чёрном Яру Борис привязался к этому городу, ему было больно смотреть, как люди сидят на развалинах своих обгоревших домов, какое сильное горе написано на их лицах, как они плачут и просят помощи. Людское несчастье так тронуло сердце мальчика, что ему захотелось помочь всем этим несчастным, сделать их радостными и весёлыми. Они протягивали руки к воеводе, а мальчику казалось, что они обращаются к нему, просят о помощи его. Чей-то голос подсказывал ему, что всем этим страждующим может помочь только Господь,
 

Иеромонах Иосиф (Марьян).

Hosted by uCoz